![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Радикальный интернационализм
Недавно я обмолвился, что считаю себя радикальным интернационалистом, однако, с кучей оговорок. Попытаюсь прояснить свою позицию (это первая цель данного текста).
Сразу скажу, что позиция эта возникла постепенно, на основе личного жизненного опыта, как плод длительных размышлений. Поэтому поколебать ее, разумеется, возможно, но сильно изменить – сложно. Естественно, я и сам хотел бы поколебать чью-то позицию, а чью-то – укрепить. Это вторая цель данного текста.
Итак, радикальный интернационализм. Сначала коротко, так сказать, в форме квинтэссенции. Основная идея заключается в двух пунктах:
1. Концепция “национальности” и все ее аналоги (“нация”, “раса”...) должны быть разрушены полностью. Человечество должно осознать их абсурдность и вредность – как это стало с концепциями вечного двигателя или людоедства. Это – цель отдаленного будущего.
2. Пока цель не достигнута, в обществе будет сохраняться национализм в разных формах, это нормально, и это даже необходимо. Но нужно также следить за тем, чтобы национализм принимал разумные формы.
Таким образом, в своих идеалах я – радикальный интернационалист, а по отношению к текущему моменту – рациональный националист. Если я не вписался в чью-то стереотипную дихотомическую классификацию интернационалист/националист – это сугубо ваши проблемы. :)
Теперь подробнее...
Что значит полное разрушение концепции национальности?
1. Это отказ от привязки языка к происхождению (происхождение – это место, время рождения и родители). Появление единого общеземного языка для повседневного общения всех Homo Sapiens-ов, в том числе и в семейном кругу. При этом возможно развитие ответвлений этого языка, то есть, сленгов и арго, но все ответвления не должны быть привязаны к происхождению. Например, может быть сленг программистов, “падонков” или “ролевиков”. Но не должно быть специального сленга выходцев с Гавайев или Гималаев.
Польза от единого языка велика и сама по себе, не только в связи с вопросом национализма. Представьте себе, что в какой-то момент все старые книги, фильмы переведены на единый язык. Тогда люди в повседневной жизни не будут знать, что такое языковый барьер. Единственный случай, когда перевод будет все-таки необходим – это обнаружение археологами старинных рукописей. Представьте себе эту картину будущего и сравните с современностью.
Религиозным людям я могу сказать так: смешение языков у строителей вавилонской башни – это именно наказание, а вовсе не повод для гордыни. Прошло уже достаточно поколений, и вы можете уже не нести наказание за их грех. Поддержание языковых барьеров, неприятие заимствований из других языков, ратование за чистоту своего языка – это уже мазохизм, это такое самоистязание, которое не имеет смысла, это то, чего Бог от вас не требовал никогда.
2. Это отказ от привязки традиций к происхождению.
Например, такое понятие, как “национальная кухня” должно быть изжито. Рецепты блюд не нужно забывать, можно даже помнить их происхождение, но лишь в историческом плане. Как например мы сейчас пользуемся разными словами, пришедшими из греческого или латыни, но при этом не называем себя ни греками, ни римлянами. В идеале человек должен выбирать для своего меню то, что вкусно (ему), а не то, что ели его предки.
То же самое относится и к остальным традициям – например, что касается обращения с гостями или воспитания. Из традиций разных народов надо выбирать лучшие в чисто практическом плане. А если среди лучших есть несколько хороших вариантов, тогда выбор должен основываться на личном вкусе, а не на традициях предков.
А как же идентичность?
В некоторых источниках, включая и психологические, я читал такое мнение: причисление себя к определенной нации, национальности, культуре – есть естественная потребность, необходимость.
Я утверждаю, что это – ложь, живучий “мем”, который вообще и в целом для человечества вреден, однако он полезен для определенных кругов, эксплуатирующих этот мем в своих корыстных целях.
Я намеренно не использую здесь выражение “идентифицировать себя с”, так как оно специально-психологическое. В повседневном языке есть более привычные обороты: “относить себя к”, “причислять себя к”.
Человек может причислять себя не только к определенной национальности или культуре. Он может относить себя к мужчинам или женщинам, старым или молодым, гуманитариям или технарям, блондинам или брюнетам, демократам или консерваторам, программистам, бухгалтерам или физикам... в общем, для удовлетворения потребности объединиться с кем-то у него останется еще очень много возможностей.
Данный мем утверждает еще и то, что причисление к определенной нации не требует усилий. Но среди перечисленного многое также не требует усилий. Например, причисление к мужчинам и женщинам, старым или молодым. Так что национальности тут не являются чем-то исключительным.
А зачем?
Чем же мне не угодило понятие национальности, чем оно отличается от других причислений, которые я уже перечислил?
Тем, что по этому признаку удобно не только объединять людей, но и разделять.
Помните “разделяй и властвуй”? Вот именно. Вы можете причислять человека к женщинам или мужчинам, но вы не сможете обойтись без тех и других. Разделить нельзя. Вы можете причислять людей к брюнетам или блондинам, но слишком сложно переломить вкусы, части людей все равно будут нравиться блондинки, а части – брюнетки. Вспомните, как безуспешно масс-медиа пытается внушить идеал женщины типа “суповой набор”. Все равно многим нравятся пухленькие.
А с национальностью не так. По ней очень удобно разделить. Немцы легко могут обойтись без евреев, русские – без чеченцев. Стремление разделять можно наращивать вплоть до кровопролития.
И, в тоже время, национализм объединяет. Поэтому метод политика националистического толка очень прост:
Пункт первый: привлекай “паству” идеей объединения.
Пункт второй: разделяй.
Пункт третий: властвуй.
Элементарно!
Зачем тогда национализм?
Затем, что есть идеал, отдаленная цель, а есть текущий момент, реалии сегодняшнего дня. Люди уже разделены по национальному (и культурному) признакам. Людей уже разделили, и над ними уже властвуют. Разделение выливается в разные формы агрессии или несправедливости. Агрессии и несправедливости надо уметь противостоять.
Если Германия напала на СССР, то вопрос об антигерманизме или национализме не рассматривался. Большая часть нападавших была немцами, и солдаты называли их “немцами” или “фрицами” без всякой политкорректности. Это факт, зачем же его игнорировать?
Если из определенной республики идет поток определенного криминального элемента, однородный по национальному признаку, это тоже факт. Когда кто-то говорит, что азербайджанцы контролируют героиновую торговлю в России, он озвучивает известный ему факт. И глубоко параллельно, как это будет истолковано – как национализм или нетерпимость. Это факт. Если кто-то говорит, что среди революционеров-большевиков или среди композиторов непропорционально много евреев – неважно, какое клеймо вешают на это высказывание. Это факт. Факты имеют такое свойство: они не исчезают после того, как кто-то их заклеймил.
Если в армейской части образуется некая агрессивная группа по национальному признаку – то что делать остальным? Либо терпеть, либо, если есть силы, сопротивляться. Такое сопротивление неизбежно будет иметь антинациональный внешний вид.
Какие формы национализма разумны?
Надо всегда иметь в виду дальнюю цель: радикальный интернационализм, отказ от понятия национальностей. Если есть возможность продвинуться в этом направлении, то такую возможность не надо упускать. Например, не надо мешать смешению языков.
В то же время, отступления в сторону национализма должны быть продиктованы исключительно реальной необходимостью. Не следует тешить “потребность в причислении”, дескать, я – русский, ах, как это круто, да наш язык – самый великий и могучий. Это бред. Вполне достаточно фактов. С такой-то республики прибыло столько то мигрантов. Они принесли такую-то пользу (построили столько то кв. метров жилья). Они принесли такой-то вред (наркотрафик за их счет увеличился настолько-то). Нам этот расклад невыгоден? Есть желание его улучшить? Работаем! (Пояснение: кому "нам"? Ответ: тем, кому это не нравится, независимо от национальности)
Я не приемлю националистическое движение как форму ублажения обезъяньих садистских позывов, как форму заигрывания с некрофилией. Для справки: некрофилия – это не только половое извращение у маньяков. Это еще и психологический термин. Он означает, что человек ощущает сильнейшую потребность убивать, решать, кто достоин жить, а кто умереть – или хотя бы быть причастным к таким убийствам и решениям. Кормление некрофилов – занятие столь же опасное, как кормление крокодилов.
Полезность русского националистического движения может стать явной, если они помогут избавиться хотя бы от одного наркобарона иной национальности и смогут предотвратить посадку на его место такого же ублюдка, но русского.
Пока роль русского националистического движения ограничивается тем, что они запугивают всех чужаков без разбора в тех регионах, где им хватает для этого сил. Результаты этого сомнительные. Запугать осетинов в Москве, чтобы простимулировать тем самым погромы русских в Осетии? Это, типа, большая победа русского национализма? Это, скорее, победа политиков от национализма, так как сочувствующий электорат в Москве более многочисленный, ну а несколько погибших русских в Осетии... мир им пухом, сделаем из них мучеников, изобразим сочувствие, заработаем пару пунктов у московского электората.
Русский национализм должен приносить пользу для русских, а не для русских политиков. Политики не имеют национальности, для них причисление себя к русским - не потребность, а средство.
Как-то так...
И общий вывод или лозунг на транспарант. Мем, если хотите:
Интернационализм - при возможности, национализм - при необходимости.
Сразу скажу, что позиция эта возникла постепенно, на основе личного жизненного опыта, как плод длительных размышлений. Поэтому поколебать ее, разумеется, возможно, но сильно изменить – сложно. Естественно, я и сам хотел бы поколебать чью-то позицию, а чью-то – укрепить. Это вторая цель данного текста.
Итак, радикальный интернационализм. Сначала коротко, так сказать, в форме квинтэссенции. Основная идея заключается в двух пунктах:
1. Концепция “национальности” и все ее аналоги (“нация”, “раса”...) должны быть разрушены полностью. Человечество должно осознать их абсурдность и вредность – как это стало с концепциями вечного двигателя или людоедства. Это – цель отдаленного будущего.
2. Пока цель не достигнута, в обществе будет сохраняться национализм в разных формах, это нормально, и это даже необходимо. Но нужно также следить за тем, чтобы национализм принимал разумные формы.
Таким образом, в своих идеалах я – радикальный интернационалист, а по отношению к текущему моменту – рациональный националист. Если я не вписался в чью-то стереотипную дихотомическую классификацию интернационалист/националист – это сугубо ваши проблемы. :)
Теперь подробнее...
Что значит полное разрушение концепции национальности?
1. Это отказ от привязки языка к происхождению (происхождение – это место, время рождения и родители). Появление единого общеземного языка для повседневного общения всех Homo Sapiens-ов, в том числе и в семейном кругу. При этом возможно развитие ответвлений этого языка, то есть, сленгов и арго, но все ответвления не должны быть привязаны к происхождению. Например, может быть сленг программистов, “падонков” или “ролевиков”. Но не должно быть специального сленга выходцев с Гавайев или Гималаев.
Польза от единого языка велика и сама по себе, не только в связи с вопросом национализма. Представьте себе, что в какой-то момент все старые книги, фильмы переведены на единый язык. Тогда люди в повседневной жизни не будут знать, что такое языковый барьер. Единственный случай, когда перевод будет все-таки необходим – это обнаружение археологами старинных рукописей. Представьте себе эту картину будущего и сравните с современностью.
Религиозным людям я могу сказать так: смешение языков у строителей вавилонской башни – это именно наказание, а вовсе не повод для гордыни. Прошло уже достаточно поколений, и вы можете уже не нести наказание за их грех. Поддержание языковых барьеров, неприятие заимствований из других языков, ратование за чистоту своего языка – это уже мазохизм, это такое самоистязание, которое не имеет смысла, это то, чего Бог от вас не требовал никогда.
2. Это отказ от привязки традиций к происхождению.
Например, такое понятие, как “национальная кухня” должно быть изжито. Рецепты блюд не нужно забывать, можно даже помнить их происхождение, но лишь в историческом плане. Как например мы сейчас пользуемся разными словами, пришедшими из греческого или латыни, но при этом не называем себя ни греками, ни римлянами. В идеале человек должен выбирать для своего меню то, что вкусно (ему), а не то, что ели его предки.
То же самое относится и к остальным традициям – например, что касается обращения с гостями или воспитания. Из традиций разных народов надо выбирать лучшие в чисто практическом плане. А если среди лучших есть несколько хороших вариантов, тогда выбор должен основываться на личном вкусе, а не на традициях предков.
А как же идентичность?
В некоторых источниках, включая и психологические, я читал такое мнение: причисление себя к определенной нации, национальности, культуре – есть естественная потребность, необходимость.
Я утверждаю, что это – ложь, живучий “мем”, который вообще и в целом для человечества вреден, однако он полезен для определенных кругов, эксплуатирующих этот мем в своих корыстных целях.
Я намеренно не использую здесь выражение “идентифицировать себя с”, так как оно специально-психологическое. В повседневном языке есть более привычные обороты: “относить себя к”, “причислять себя к”.
Человек может причислять себя не только к определенной национальности или культуре. Он может относить себя к мужчинам или женщинам, старым или молодым, гуманитариям или технарям, блондинам или брюнетам, демократам или консерваторам, программистам, бухгалтерам или физикам... в общем, для удовлетворения потребности объединиться с кем-то у него останется еще очень много возможностей.
Данный мем утверждает еще и то, что причисление к определенной нации не требует усилий. Но среди перечисленного многое также не требует усилий. Например, причисление к мужчинам и женщинам, старым или молодым. Так что национальности тут не являются чем-то исключительным.
А зачем?
Чем же мне не угодило понятие национальности, чем оно отличается от других причислений, которые я уже перечислил?
Тем, что по этому признаку удобно не только объединять людей, но и разделять.
Помните “разделяй и властвуй”? Вот именно. Вы можете причислять человека к женщинам или мужчинам, но вы не сможете обойтись без тех и других. Разделить нельзя. Вы можете причислять людей к брюнетам или блондинам, но слишком сложно переломить вкусы, части людей все равно будут нравиться блондинки, а части – брюнетки. Вспомните, как безуспешно масс-медиа пытается внушить идеал женщины типа “суповой набор”. Все равно многим нравятся пухленькие.
А с национальностью не так. По ней очень удобно разделить. Немцы легко могут обойтись без евреев, русские – без чеченцев. Стремление разделять можно наращивать вплоть до кровопролития.
И, в тоже время, национализм объединяет. Поэтому метод политика националистического толка очень прост:
Пункт первый: привлекай “паству” идеей объединения.
Пункт второй: разделяй.
Пункт третий: властвуй.
Элементарно!
Зачем тогда национализм?
Затем, что есть идеал, отдаленная цель, а есть текущий момент, реалии сегодняшнего дня. Люди уже разделены по национальному (и культурному) признакам. Людей уже разделили, и над ними уже властвуют. Разделение выливается в разные формы агрессии или несправедливости. Агрессии и несправедливости надо уметь противостоять.
Если Германия напала на СССР, то вопрос об антигерманизме или национализме не рассматривался. Большая часть нападавших была немцами, и солдаты называли их “немцами” или “фрицами” без всякой политкорректности. Это факт, зачем же его игнорировать?
Если из определенной республики идет поток определенного криминального элемента, однородный по национальному признаку, это тоже факт. Когда кто-то говорит, что азербайджанцы контролируют героиновую торговлю в России, он озвучивает известный ему факт. И глубоко параллельно, как это будет истолковано – как национализм или нетерпимость. Это факт. Если кто-то говорит, что среди революционеров-большевиков или среди композиторов непропорционально много евреев – неважно, какое клеймо вешают на это высказывание. Это факт. Факты имеют такое свойство: они не исчезают после того, как кто-то их заклеймил.
Если в армейской части образуется некая агрессивная группа по национальному признаку – то что делать остальным? Либо терпеть, либо, если есть силы, сопротивляться. Такое сопротивление неизбежно будет иметь антинациональный внешний вид.
Какие формы национализма разумны?
Надо всегда иметь в виду дальнюю цель: радикальный интернационализм, отказ от понятия национальностей. Если есть возможность продвинуться в этом направлении, то такую возможность не надо упускать. Например, не надо мешать смешению языков.
В то же время, отступления в сторону национализма должны быть продиктованы исключительно реальной необходимостью. Не следует тешить “потребность в причислении”, дескать, я – русский, ах, как это круто, да наш язык – самый великий и могучий. Это бред. Вполне достаточно фактов. С такой-то республики прибыло столько то мигрантов. Они принесли такую-то пользу (построили столько то кв. метров жилья). Они принесли такой-то вред (наркотрафик за их счет увеличился настолько-то). Нам этот расклад невыгоден? Есть желание его улучшить? Работаем! (Пояснение: кому "нам"? Ответ: тем, кому это не нравится, независимо от национальности)
Я не приемлю националистическое движение как форму ублажения обезъяньих садистских позывов, как форму заигрывания с некрофилией. Для справки: некрофилия – это не только половое извращение у маньяков. Это еще и психологический термин. Он означает, что человек ощущает сильнейшую потребность убивать, решать, кто достоин жить, а кто умереть – или хотя бы быть причастным к таким убийствам и решениям. Кормление некрофилов – занятие столь же опасное, как кормление крокодилов.
Полезность русского националистического движения может стать явной, если они помогут избавиться хотя бы от одного наркобарона иной национальности и смогут предотвратить посадку на его место такого же ублюдка, но русского.
Пока роль русского националистического движения ограничивается тем, что они запугивают всех чужаков без разбора в тех регионах, где им хватает для этого сил. Результаты этого сомнительные. Запугать осетинов в Москве, чтобы простимулировать тем самым погромы русских в Осетии? Это, типа, большая победа русского национализма? Это, скорее, победа политиков от национализма, так как сочувствующий электорат в Москве более многочисленный, ну а несколько погибших русских в Осетии... мир им пухом, сделаем из них мучеников, изобразим сочувствие, заработаем пару пунктов у московского электората.
Русский национализм должен приносить пользу для русских, а не для русских политиков. Политики не имеют национальности, для них причисление себя к русским - не потребность, а средство.
Как-то так...
И общий вывод или лозунг на транспарант. Мем, если хотите:
Интернационализм - при возможности, национализм - при необходимости.
no subject
расслоение человечества на нации - абсолютно естественный процесс, более того, я склонен считать что именно разнообразие устойчиво наследуемых жизненных укладов, социальных систем - делает человечество потенциально устойчивее и жизнеспособнее. давать же естественному процессу отрицательную оценку - сдается мне, моветон. "акулы хищники - поэтому плохие, надо их истребить"; "национализм можно использовать в грязных политических целях - значит, от него надо отказаться, провозгласить интернационализм", простите за аналогию :). беда не в нациях а в грязных политических целях и методах, не находите?
я ни в коей мере не националист, но вынужден считать, что отказываться от идеи объединения людей по принципу происхождения - значит, совершать насилие над человеческой природой. ну, все равно что всеобщее равенство провозглашать.
no subject
no subject
разум породил множество идей прекрасного и справедливого социального устройства - и далеко не все они прошли проверку временем. думается мне, что интернационализм как отсутствие наций - одна из них.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
Заметьте, что в процессе учебы прививалась определенная культура, которая не являлась ни грузинской, ни корейской, ни даже русской, а нечто усредненное - советская культур-мультур. Что в таких условиях оставалось от "национальной самоидентификации"? Графа в паспорте?
no subject
по сути вы полагаете, что можно синтезировать "идеальную нацию" на все случаи жизни. на мой взгляд, такой универсализм не оправдан.
упреждая возможное возражение, что "отсутствие нации не есть нация" - отвечу что это не так. сам по себе факт воспитания ребенка родителями, передачи ему по умолчанию какой-то системы ценностей, реакций на окружающий мир не позволяет предположить, что возможно существование человека без каких бы то ни было заранее заложенных в него установок (). и разнообразие таких вот установок, на мой взгляд, должно сохраняться.
кстати, в процессе разговора (если он вас еще не утомил) мне пришло в голову, что я, возможно, неверно понимаю сам термин "нация". я, скорее, говорю об "этносе" в понимании Гумилева.
no subject
Я бы сказал, что все эти особенности планомерно нивелировались... все вредное из этого искоренялось. Скажем, никто не судил по шариату - эта нац. особенность уничтожалась... оставалось только то, что было безвредно.
no subject
это все равно что устройства ввода-вывода или сетевые протоколы стандартизировали - чтобы было цельное общество, люди, способные безболезненно взаимодействовать. внутренние же, например, семейные ценности - почти не трогали.
no subject
- при этом при необходимости уничтожались национальные реакции, не соответствующие стандарту, - так?
no subject
другое дело, что "стандарты" тоже были неоднородны - в латвии и узбекистане советские школы были неодинаковыми. но в целом, национальные реакции, несомненно, деформировались для улучшения взаимодействия.
no subject
А допускалось ли перенятие традиций у других национальностей, например, нормально ли воспринималось, если в русской семье готовили некое узбекское блюдо, которое когда-то попробовали и понравилось? Не осуждались ли обществом такие вещи?
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject