![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Проверка на вшивость
Который день уже веду длинный и печальный тред с преподавателем русского языка Владимиром Андреевым.
Смысл изначального вопроса был: сопоставимо ли чтение классической литературы с ТВ-передачами, где пытаются показать современную психотерапию ("Доктор Курпатов" и т.п.) Можно ли из того и другого получить какие-то познания в области психологии? Если да, то что в этом смысле лучше?
Мое мнение было из разряда "оба хуже", оппонент согласился принизить ценность только ТВ-передач. Но изначальный тезис был похерен где-то на втором-третьем ходу, хотя время от времени мы к нему для приличия возвращались. ;)
Тред быстро перешел к другой теме, которую условно можно назвать проверкой литературоведения на вшивость. Это уже не первый случай, когда я обсуждаю такого рода темы с людьми, посвященными в область искусствоведения или критики искусства.
Не секрет, что встречается очень жесткая позиция "физиков" по отношению к "лирикам": дескать, литературоведение, филология - это не науки, а бредятина. У меня же такое пренебрежительное отношение только к философии и теологии.
Но что же все-таки с искусствоведением?
Я не подвергаю сомнению простой факт, что если долго заниматься такими вещами, то будешь знать много разных фактов в заданной области. Например, человек, который 10 лет изучал творчество Шуберта, знает о Шуберте заведомо больше, чем простой смертный.
Но дает ли такого рода деятельность право судить, какое искусство более достойно, а какое менее? Частный, но не последний по значимости вопрос: дает ли такого рода деятельность право рекомендовать, какая литература должна преподаваться в школе в приоритетном порядке? Какая литература достойна лэйбла "классика"?
Пока что я веду своего оппонента в направлении уже знакомой мне психо-логической ямы, и мне интересно, как он из нее будет выбираться. Предыдущие собеседники из ямы такого типа выбраться не смогли.
Смысл ямы заключается в следующем. Рано или поздно, задавая уточняющие вопросы, можно выйти на критерии, которые искусствовед применяет для сортировки искусства по качеству. Однако сами эти критерии основаны исключительно на личной убежденности, что хорошая литература должна быть именно вот такой, а не вот такой.
Физик, химик, психолог, программист, инженер, медик - все они в такой ситуации могут предъявить какие-то аргументы, которые не задействуют личную убежденность, а апеллируют к самом базовым инстинктам типа инстинкта самосохранения. И, таким образом, проходят проверку на вшивость. Говорите, физику сложно понять и физики могут "сговориться"? Ну допустим, но ведь можно предъявить ракету, чей полет рассчитан по физическим формулам.
А вот сможет ли хоть какой-нибудь искусствовед или критик предъявить что-нибудь, находящееся вне собственного эго?
Еще раз повторюсь: это касается исключительно вопроса оценки, разделения искусства на хорошее и плохое и не касается каких-то сугубо исторических фактов вроде того, что такой-то композитор в таком-то году написал такое-то произведение, и у него в пятом такте есть десять нот. Компетенция искусствоведов по второму типу знаний сомнению не подвергается и может приносить пользу (скажем, при оценке подлинности картин). Но дает ли данный тип знаний преимущественное право на выставление оценок и собственно критику?
Чье слово весомее: маститого искусствоведа, который всю жизнь слушает, ну, скажем, Шостаковича, и немаститого алкаша, который всю жизнь слушает, ну, скажем, Шофутинского? И, если мнение первого весомее, то почему?
Смысл изначального вопроса был: сопоставимо ли чтение классической литературы с ТВ-передачами, где пытаются показать современную психотерапию ("Доктор Курпатов" и т.п.) Можно ли из того и другого получить какие-то познания в области психологии? Если да, то что в этом смысле лучше?
Мое мнение было из разряда "оба хуже", оппонент согласился принизить ценность только ТВ-передач. Но изначальный тезис был похерен где-то на втором-третьем ходу, хотя время от времени мы к нему для приличия возвращались. ;)
Тред быстро перешел к другой теме, которую условно можно назвать проверкой литературоведения на вшивость. Это уже не первый случай, когда я обсуждаю такого рода темы с людьми, посвященными в область искусствоведения или критики искусства.
Не секрет, что встречается очень жесткая позиция "физиков" по отношению к "лирикам": дескать, литературоведение, филология - это не науки, а бредятина. У меня же такое пренебрежительное отношение только к философии и теологии.
Но что же все-таки с искусствоведением?
Я не подвергаю сомнению простой факт, что если долго заниматься такими вещами, то будешь знать много разных фактов в заданной области. Например, человек, который 10 лет изучал творчество Шуберта, знает о Шуберте заведомо больше, чем простой смертный.
Но дает ли такого рода деятельность право судить, какое искусство более достойно, а какое менее? Частный, но не последний по значимости вопрос: дает ли такого рода деятельность право рекомендовать, какая литература должна преподаваться в школе в приоритетном порядке? Какая литература достойна лэйбла "классика"?
Пока что я веду своего оппонента в направлении уже знакомой мне психо-логической ямы, и мне интересно, как он из нее будет выбираться. Предыдущие собеседники из ямы такого типа выбраться не смогли.
Смысл ямы заключается в следующем. Рано или поздно, задавая уточняющие вопросы, можно выйти на критерии, которые искусствовед применяет для сортировки искусства по качеству. Однако сами эти критерии основаны исключительно на личной убежденности, что хорошая литература должна быть именно вот такой, а не вот такой.
Физик, химик, психолог, программист, инженер, медик - все они в такой ситуации могут предъявить какие-то аргументы, которые не задействуют личную убежденность, а апеллируют к самом базовым инстинктам типа инстинкта самосохранения. И, таким образом, проходят проверку на вшивость. Говорите, физику сложно понять и физики могут "сговориться"? Ну допустим, но ведь можно предъявить ракету, чей полет рассчитан по физическим формулам.
А вот сможет ли хоть какой-нибудь искусствовед или критик предъявить что-нибудь, находящееся вне собственного эго?
Еще раз повторюсь: это касается исключительно вопроса оценки, разделения искусства на хорошее и плохое и не касается каких-то сугубо исторических фактов вроде того, что такой-то композитор в таком-то году написал такое-то произведение, и у него в пятом такте есть десять нот. Компетенция искусствоведов по второму типу знаний сомнению не подвергается и может приносить пользу (скажем, при оценке подлинности картин). Но дает ли данный тип знаний преимущественное право на выставление оценок и собственно критику?
Чье слово весомее: маститого искусствоведа, который всю жизнь слушает, ну, скажем, Шостаковича, и немаститого алкаша, который всю жизнь слушает, ну, скажем, Шофутинского? И, если мнение первого весомее, то почему?
Re: Ну а теперь о сути.
Смысл «классики» в том, что на ней учатся новые поколения творцов. При том она не всегда бывает популярной.
Re: Ну а теперь о сути.
Приведу аналогию. Есть традиции кофеварения. Есть эстеты, знающие тонкости технологии, рассуждающие с чувством о правилах. Есть рядовые пользователи, которые уважают этих эстетов. При этом сами ленятся варить правильно и считают это своим недостатком или вынужденной необходимостью. И есть люди, которые не делают из пития кофе культа. (и я в их числе) Последние не влияют на традицию.
Re: Ну а теперь о сути.
- Не согласен. Культисты прозревают Глубины даже в японских мультиках.
> Классические воспринимаются как глубокие.
- И тут не соглашусь. Есть примеры намеренно поверхностных классических произведений, но «любят их не за это».
Re: Ну а теперь о сути.
>«любят их не за это»
Например?
Re: Ну а теперь о сути.
- ЧИТД :)))
>Например?
- Например, «Энеида» Котляревского. Все знают, что стёб, а проходят как классику.
Re: Ну а теперь о сути.
Ось:
no subject
no subject
no subject
no subject
Композиция сказки ежик в тумане построена на пространственном перемещении главного героя вдоль границы двух миров - реального и потустороннего. ежик отправляется в путь в сумерках, в период перехода от дневного света к ночной тьме.
Самое главное существо, ради которого ежик спускается в туман, - Белая Лошадь, утонувшая в тумане по грудь, имеет белую масть, что сразу переводит ее в систему образов загробного мира. Конь не только в религии, но и в сказках представляется заупокойным животным. Основная функция коня - посредничество между двумя царствами. Поэтому стремление ежика узнать, что происходит с лошадью, можно оценивать как интерес к явлениям потустороннего мира, а само путешествия героя сказки - как Путь познания, проходящий через границу двух миров.
Символом такого знания становится встреченное ежиком дерево - огромный Дуб. Это яркий образ Мирового Древа, которое топографически проходит сквозь границы трех миров - хтонического, земного и небесного, являя собой структуру Космоса.
Величие дерева так потрясает ежика, что он теряет узелок с малиновым вареньем для Медвежонка - волшебный предмет, символизирующий связь героя с реальным миром. Находит и приносит узелок Собака - существо являющееся проводником в царство мертвых (египетский Анубис).
На пути в тумане ежику встречается Река - важный мифологический символ, элемент сакральной топографии. ежик падает в воду, переживая своего рода смерть (его понесло по течению). Но и в реке обнаруживается добрый дух - безмолвно говорящая невидимая рыба, как некий эквивалент нижнего мира, царства мертвых. Рыба выносит ежика на другой берег, на землю - средний мир, центр космоса и начало жизни.
Целью путешествия ежика была встреча с Медвежонком - они вместе считали звезды (символ верхнего мира в архаической мифологии). В этом виден мотив познания, и одновременно подтверждение другого сакрального знания - о бессмертии. Ярким подтверждением такого знания являются постоянно сгорающие в огне можжевеловые веточки, на которых Медвежонок (еще один архаичный хтонический символ) ставит самовар. С можжевельником в мифологических представлениях устойчиво связывается символика смерти и ее преодоления как начала вечной жизни. ежик настолько потрясен открывшейся для него картиной вселенной, что остается безучастным к действиям Медвежонка и продолжает размышлять о действиях Белой Лошади в тумане, т. е. его сознание продолжает оставаться на границе двух миров, на зыбкой грани сознательного и бессознательного осмысления бытия.
no subject
no subject